«Ла»-охотник. В небе Донбасса - Страница 42

Для перелета техсостава выделили два «Дугласа», поэтому перебазирование прошло быстро. Фронтовой аэродром встретил легким дождем и слабым ветерком. Дождь подкрасил молоденькую, появившуюся после недавних дождей траву, прибил пыль, и казалось, что здесь, на фронте, даже дышится легче. Видимо, поэтому все прибывшие действовали быстро. Быстро рассредоточили самолеты и так же быстро принялись осваивать жилой фонд ближайшей деревни. Здесь, правда, пришлось вспоминать старую пословицу – «в тесноте, да не в обиде». Жилья практически не было, а все мало-мальски пригодное для проживания оккупировали прибывшие штабы полков дивизии. Летчикам третьей эскадрильи пришлось ютиться в каком-то сарае, радовало лишь то, что используемое вместо матрасов сено было свежим…

Полеты начались в тот же день, но, к разочарованию полкового молодняка, брать их в бой никто не спешил, да и летали мало. Начальство тоже знало, что полк толком не обучен. Поэтому четыре, максимум шесть вылетов на разведку и десять-пятнадцать тренировочных на слетанность пар и тренаж новичков. Так прошло пять дней. За это время младший лейтенант Подчасов из первой эскадрильи умудрился в разведывательном вылете сбить «Юнкерс». А младший лейтенант Осипов из третьей разбился в тренировочном вылете. Потом приезжала комиссия из дивизии, пропесочили Шубина, помурыжили Саблина, досталось даже ведущему Осипова – Коту. В итоге виновным оказался покойный, но письмо его матери пришлось писать Виктору. Конечно, можно было обойтись стандартной казенной формой, но Саблин считал, что и мать и отец погибшего должны знать обстоятельства и место гибели своего сына. То, что Осипов еще не успел сделать ни одного боевого вылета, никакой роли не играло. Потом на новеньких самолетах вернулась вторая эскадрилья, на аэродроме как-то незаметно скопились запасы топлива, и Виктор понял, что уже очень скоро они пойдут в бой по-настоящему.

Солнце еще припекало, но это была уже не та иссушающая июльская жара. Она закончилась еще на прошлой неделе. А теперь заканчивалось и само лето. И хотя внешне все было практически так же, как и вчера, но в небе, в воздухе, что-то неуловимо менялось. Менялась и жизнь полка.

– Товарищи командиры, – Шубин кивнул вскочившим при его появлении летчикам и плюхнулся на свой скрипучий до невозможности стул. Совещание можно было считать открытым. – С обеда начинаем тута работу. – Он обвел присутствующих колючим взглядом. – Серьезную работу. Первая задача: прикрывать боевые порядки частей четвертого кавкорпуса в районе Анастасиевка – Малая Екатериновка. Работать будем шестерками.

– Разрешите, – влез в монолог Виктор, – может, есть возможность усилить патрули? Немцы в июле ходили большими группами. Шестеркой против толпы много не навоюешь.

– Посмотрим по обстановке, – отмахнулся Шубин. – Первая эскадрилья будет дежурная, работают вторая и третья. Всем тута ясно? Саблин, раз тута влез, то первым и пойдешь.

Вылет прошел спокойно. В районе переправ прикрываемого района темнели точки стрелковых ячеек, свежевырытые зигзаги траншей. Там, внизу, шел вялый бой. Никаких кавалеристов сверху видно не было, лишь в одной из балок Виктор обнаружил крупный табун лошадей, в другой небрежно замаскированную артиллерийскую батарею. Всадники обнаружились чуть южнее. Они небольшими группами двигались прямо по степи в направлении Левинской, туда же ползло несколько тягачей с пушками, пылили то ли брички, то ли фургоны. Немцы в воздухе не появились, зато, уже на обратном пути, повстречалась шестерка «лавочек» из второй эскадрильи. Смена прибыла с небольшим опозданием.

После душной кабины истребителя теплый августовский день казался наполненным прохладой. Новый самолет был всем хорош, но если убрать эту чертову жару, то он мог бы стать вообще идеальным. Виктор сделал себе заметку в памяти – как только начнется непогода, нужно будет обязательно заставить Палыча подшаманить машину. Вдруг чего и выйдет. Он направился в штаб, следовало доложиться, пусть там и так по итогам радиопереговоров все знали.

Сейчас в штабе царила идиллия. Начштаба, поминутно вытирая лысину большим клетчатым платком, что-то надиктовывал, Таня стучала печатной машинкой. У окна о чем-то тихонько спорили штурман и начальник разведки, связистки окопались в своем углу, оттуда доносился монотонный бубнеж и частые звуки телефонного зуммера. Шубин развалился на своем стуле и отчаянно дымил папироской. Марков был некурящим, с его появлением курение в штабе прекратилось, и комполка таким образом то ли подчеркивал свою власть, то ли специально третировал подчиненного.

Майор Марков, сменивший на должности начштаба Пруткова, оказался в принципе неплохим мужиком. Он был невысок, округл, отчаянно лыс (Шубину таковым только предстояло стать) и сверкал одинокой медалью «За оборону Сталинграда». Сразу по приходе он развил бурную деятельность, впрочем, особо ничего не изменилось. Прутков, хоть и был порядочной сволочью, но дело свое знал хорошо, и штаб работал исправно.

– Витя, – Шубин махнул какой-то бумажкой, – что это у тебя за фокусы? Летная смена на сегодня: Саблин, Остряков, Ларин, Литвинов, Кот и Рябченко. А новички где? Им летать тута не надо? Чтобы в следующий раз хоть одного, но взял.

– Подождут пока, – отказался Саблин. – Сами же говорили, что бои тяжелые.

– Осторожничаешь, – хмыкнул Шубин. – Щеглов вон двоих с собой потащил.

– Я бы на вашем месте это запретил. Опасно и неразумно.

– Ты не на моем тута месте, – скривился командир, – и за количество боеготовых пилотов спрашивают не с тебя. Через час у тебя вылет в этот же район, чтобы взял новичка.