«Ла»-охотник. В небе Донбасса - Страница 70

Из штаба Саблин выбрался уже под вечер. Отпустив новичков, долго возился с бумагами – навалилась неизбежная текучка. После придрался Марков, и часть документов пришлось переделывать. В общем, штаб он оставлял одним из последних, оставив только собственно Маркова, Таню и вечного дежурного – начхима.

У крыльца зачем-то отирался Славка, и они, не сговариваясь, достали папиросы, задымили.

К ночи погода стала портиться. Ветер нагнал туч, и осенний вечер быстро превратился в сырые сумерки. Периодически с неба сыпалась мелкая редкая морось, падали остатки листвы. Аэродром опустел. Техники, закончив работы, расползлись по землянкам, отсыпаться, летчиков увезли в деревню, ночевать. У стоянки в ожидании очередного рейса машины уже толпились люди. Оттуда торчала щегольская, явно не по погоде фуражка Иванова, его мягкий, бархатистый голос доносился до здания штаба, а значит, Ваня снова кого-то «охмурял».

– Вот стелет-то, – Славка тяжело вздохнул и щелчком запустил окурок метров на семь, – и верят же… Дуры! – Ларин в очередной раз был дежурным по аэродрому. Стоило полку получить небольшую передышку, хоть на пару дней не вести боевую деятельность, как Славка вооружался цветными флажками и ракетницей и, матерясь во всю ивановскую, топал на аэродром. Навстречу ветру и солнцу. Шубину, как инициатору ларинского дежурства такое положение вещей очень нравилось. Славке ровно наоборот.

– Завидуешь? – улыбнулся Саблин. – Кому он теперь лапшу вешает?

– Снова корреспондентки объявились, – Славка первый вопрос проигнорировал, – вот он и распустил хвост. Павлин…

– Я так полагаю, что тебя они уже отшили, – Виктор захихикал. – Видать, не по Сеньке шапка. Кстати, понаблюдай за буднями начальника ВСС. Видишь? Перспективно и не пыльно. Это тебе не флажками махать, полотнище крутить и по аэродрому, вывалив язык, бегать. А мы, грешные, удивляемся потом, чего молодежь ни стрелять, ни летать не умеет…

Они посмеялись и снова достали папиросы.

– Кого ждешь-то? – спросил вдруг Славка.

– Да так… – Виктор замялся, недовольно засопел, – просто стою… курю.

– Не лепи горбатого, Витя, – Ларин развеселился, – уже весь полк знает, что вы с Танькой сегодня перемигивались. Давай, не теряйся, стреножь кобылку, – он сделал бедрами неприличное движение.

– Чеши отсюда, – Виктор разозлился, – иди, коров на полосе гоняй. Умник, блин.

…Таня освободилась примерно через полчаса. Уже довольно сильно стемнело, аэродром окончательно затих и опустел, остались лишь одни часовые. Она вышла одна. Ничуть не удивилась, увидев Саблина, вот только веселых бесенят в глазах уже не было.

Машина с аэродрома давно ушла, и в деревню они двинулись пешком. Идти было пару километров, поэтому шли не спеша, прогуливаясь. Разговора толком не получалось. Обменивались короткими, ничего не значащими фразами да больше глядели под ноги. В ночи мелькали голубые огоньки фар, над головой тяжело гудели моторы – наши ночники куда-то летели.

Ветер сумел прорвать пелену облаков, и буквально на несколько минут на небе появилась луна. Она осветила землю, залила все желтым тусклым светом. Они остановились.

– Смотри! – сказала Таня. – Луна такая же, как и раньше. Как тогда…

Она смотрела на светящийся неполный диск, и лунный свет отражался в ее широко распахнутых блестящих глазах. Таня мягко, кончиками пальцев коснулась его руки, и Виктор взял ее ладонь в свою, крепко сжал. На секунду показалось, будто они снова стоят на заснеженной деревенской улице, и ничего еще не было…

– Луна такая же, – повторила Таня, наваждение сгинуло, и девушка освободила руку. – А мы изменились. Я уже не та девочка, ты тоже другой. Командир! Строгий, требовательный… – В ее голосе была грусть.

Он, не отвечая, попытался ее поцеловать. Она увернулась, подставив щеку, уперлась руками, готовая при первой опасности сорваться и убежать.

– Не надо, Вить, – трусливо зачастила девушка. – Я тут подумала… я… я думаю, что ничем хорошим это не кончится. Я ведь тебя не знаю… ты совершенно другой. Давай… давай не будем спешить? Хорошо?

Виктор хмыкнул. Это «давай не будем спешить» завтра могло обернуться в «давай останемся друзьями».

– Ладно, – буркнул он и, не удержавшись, добавил: – Надо было… два года назад…

Таня вздохнула, ткнулась лицом ему в плечо.

– Пошли уже, – он потянул ее за рукав, – у нас еще полтора километра свидания…

…Натруженная шея нещадно ныла. Трофейные очки со светофильтрами уже не помогали – глаза, нахватавшиеся солнца, слезились и болели. Рассевшись на крыле своей «лавочки» и задрав голову вверх, Виктор руководил учебным боем.

– Резче! Резче маневр! – кричал он, прижимая рукой ларингофоны. – Так… теперь выводи!

Пара истребителей кувыркалась, выписывая в воздухе кренделя, а он, скованный коротким шнуром шлемофона, в такт им вздрагивал, делая короткие, скупые движения руками, словно управляя сражающимся в небе самолетом. Уже пятый раз с утра.

– Бой окончен! На посадку!

Пара Кота завершила свои пируэты, и через несколько минут обе «лавочки» скакали по траве аэродрома. Когда они пылили мимо, Виктор показал ведущему большой палец, Сергей в ответ весело оскалился. Недавно он нарисовал на борту своей машины здоровенного полосатого котищу. Но усатый, хорошо видимый вблизи, в воздухе расплылся невнятным пятном, и Кота, как и раньше, отличали лишь по тактическому номеру – желтой «31».

Проводив взглядом рулящие к стоянкам истребители, Виктор снял опостылевший поводок – шлемофон и с удовольствием растянулся на крыле. Оставалось еще провести разбор крайнего полета, и потом целый час он будет свободен.